 |
|
Осенней тучи лопнул кокон,
и лишь немного погодя,
промчался мимо спящих окон
кентавр из снега и дождя.
Его серебряная свита
рвала в лоскутья полумрак,
клубочки дремлющих собак
скулили под его копытом...
Что каждому гонцу свой срок
назначен в мире под луною, -
он подписался белизною
на грязных рубищах дорог...
(Конец октября)
* * *
Запах ржавчины, зелени, тлена.
Ангел-ветер гнездится в трубе.
Только фрески на выцветших стенах
тихо молятся сами себе.
Осыпаются радужным крошевом
но взывают к грядущим векам:
- Что еще мы сумеем хорошего
сделать, жители города, вам...
Все обходят те стены облезлые,
где мерцает трава чернобыль,
где пророки и царства небесные
возвращаются в яркую пыль.
И апостолы, смерти обманщики,
превращаются в летнюю блажь.
И уносят их смех одуванчики
на соседний детдомовский пляж...
Меня коснулись кистью из иконы…
Мой ангел, живописец-ретушёр,
Мне обновил рисунок на ладони
и линию Судьбы былую - стёр…
У глаз добавил парочкой морщины,
потом, полюбовавшись со спины,
подумал: - Может, лысинку расширить?
Чтоб позже тратить меньше седины…
Потом подкрасил язвочки и шрамы -
рубцы от операций - как кресты...
махал, паря пернатой кистью в раме,
из золотой мерцая пустоты…
Он боль и смерть умел бы - ненавидел…
Но там, где он - их не было уже…
И думал, что я сплю, а я всё видел
В реанимационном неглиже…
Меня задело пёрышком с иконы…
|
|
